Так вот, в тот вечер Нэля шла домой дворами. Конец лета, вечера холодные, ветреные. Девушка куталась в свой ярко-голубой плащ и быстрым шагом направлялась к ненавистной квартире, в которой с недавних пор жила с сестрой, ее вечно пьяным мужем и их годовалой дочкой. "Что меня здесь держит? Кому я вообще нужна и что изменится, если кинусь под колеса вон той вон убогой шестерки?", - думала черноволосая Нэля, глядя, как мимо нее проехала грязно-зеленая вазовская легковушка. Конечно, она на это не осмелится - покончить с собой. Но после развода с мужем вся жизнь ей казалась одной сплошной нелепицей - чередой предсказуемых никчемных событий, чужих мнений, непонятных слов и вереницей чьих-то судеб, которые ей всегда ставили в пример старшие. Старшие... Черт возьми, Нэльке через 5 месяцев стукнет тридцатник, а ее все воспринимают как ребенка и вечно пытаются смоделировать ей жизнь. Сначала смоделировали Эдика, который ничем не интересовался кроме рыбалки и "Балтики 7", потом устроили зачем-то кадровиком в серьезную, но совершенно неинтересную ей организацию. А вот теперь пытаются заставить завести ребенка.
"Как можно ЗАВЕСТИ ребенка? Это что - рыбки? Или кошка?", - не понимала Нэлька, обступая унылые глубокие лужи обтянутыми в черные высокие сапоги ногами. У нее были красивые ноги - не очень длинные, но изящные. И двигалась она довольно-таки сексуально. "А если я не хочу рожать? Если я вообще не хочу быть среди этих людей? Может быть, мне нужно умереть молодой?", - прокручивая эти мысли в голове, Нэля практически плакала. Нарощенные ресницы слиплись от выступившей на глазах влаги. "Возьми себя в руки, тряпка!", - сказала она себе. Вдох-выдох. Еще раз... Теперь все хорошо, да...
Сегодняшний разговор с бабушкой окончательно вывел ее из себя. Седовласая семидесятилетняя женщина, хватаясь за сердце, умоляла ее наконец-то взяться за ум. В понятиях Лидии Макаровны взяться за ум - это бросить заниматься в школе кино на отделении режиссуры, оставить голубую мечту о другом городе найти себе хоть какого-то мало-мальски приличного мужа. Как у сестры хотя бы. Нэлька, представив, как будет каждый день просыпаться с вечно воняющим пивом и луковыми чипсами полноватым сантехником, поморщилась. Не потому что сантехник - это плохая профессия, а потому что просыпаться нужно не с профессией и не с набором выдуманных и спроецированных на реальность качеств, а с человеком. Человеком, без которого трудно дышать. Такого в ее жизни не было, увы. Хотя Нэлька была красавицей, каких поискать. Только дело, вероятно, не во внешности.
Перед домом Нэля увидела соседскую девочку - Алину. Шестилетняя малышка копалась в песочнице, что было крайне удивительно - в такой тьме вряд ли можно было бы построить красивый замок или "испечь" знатный кулич.
- Ты чего, моя? - Нэля присела на корточки перед девочкой, которая что-то старательно пыталась вылепить из мокрого песка, перемешанного с грязью и сухими листьями.
-Домик! - деловито сказала девочка, даже не посмотрев на Нэлю.
- А для кого? Поздно уже, - улыбнулась Нэля, обнимая белокурую Алиночу за крохотные плечки.
- Для Шайтанки, нужно до утра управиться, - все так ж серьезно объяснила девочка, многозначительно подняв вверх зеленую лопатку, которую Нэля до этого почему-то не замечала.
Девушка вс помнила, что Шайтаном звали собаку, которую около восьми лет назад, еще щенком, подобрал на улице отец Алинки. Пока собик был малявкой, его держали в квартире, а потом отвезли на дачу - дворняга никак не мог жить в малогабаритной хрущевке, да и пользы на вольных хлебах от него было больше. Она также вспомнила, что около недели назад Андрей (отец Алины) продал свой земельный участок за городом, лишившись таким образом и дачи, и пса.
- А разве его не отдали новым хозяевам дачи? - удивилась Нэля.
- Нет, его нам отвезли, а папа говорит, что его убивать нужно - чтобы он уснул. Это не больно и он попадет в собачий рай. Я не хочу. И тогда он сказал, что нужен дом для него, которого пока нет. И вот я сейчас его строю - он будет жить тут, а я его кормить, - практически на одном дыхании сказала девочка.
В это время к ней подбежал пес - большой, черный, пахнущий как подобает собаке... И начал облизывать свою добрую, но, увы, беспомощную в его судьбе хозяйку. Он смотрел на нее как не как на последнюю надежду, а как на единственное в этом мире любящее его существо. Эта картина умилила Нэлю.
- Шайтанка, Шайтанка..., - приговаривала Алина.
- А знаешь что... Бросай ты это, Алинка. Возьму я к себе твоего Шайтанку, - рассмеялась девушка и обхватила собаку за черную, сальную шею в коричневом ошейнике. - У нас тоже дача есть и охранять ее некому. Ну, что - пойдешь ко мне жить, чертяка?
Шайтан по-доброму гавкнул и начал облизывать лицо румяной, улыбающейся Нэли. Было видно, что он не против такого исхода событий. Дети - а именно так их и нужно было назвать в этот момент - еще посмеялись, поиграли в песке и пошли по домам. А на утро Нэля увезла собаку на дачу, несмотря на некоторые возражения со стороны бабушки и сестры.
.... Непонятно, что именно случилось с Нэлей после того события в песочнице, но уже в тот вечер она послал резюме в город мечты. Тот самый, куда ее не пускали бабушка и тетя. Точнее. Куда так боялись отпутсить. И уже через неделю она собрала вещи и переехала туда работать по контракту.
Ей тридцать лет и жизнь только начинается. Вдали от дома, чужих мечт и вереницы чужих судьб, которые ей так любили ставить в пример старшие.
Я верю, все у тебя получится.
Journal information